Все-таки иногда хочется записывать впечатления от текущего просто-чтения, так что, наверное, оживлю этот угасший бложик. Сейчас читаю (где-то на середине) книгу воспоминаний Патти Смит «Просто дети».
Книга замечательная. Патти медленно, детально, тепло рассказывает о том, как уехала из родного дома в Нью-Джерси в 19 лет после того, как родила ребенка от случайного первого секса и отдала его на усыновление. В Нью-Йорке она побирается, ищет случайные заработки, тусуется с бездомными, ночует в Центральном парке, потом устраивается кассиршей в книжный магазин, в отдел этнических украшений: «…мне нравилось рассматривать безделушки из дальних стран: берберские браслеты, афганские бусы из ракушек, статую Будды с инкрустацией из самоцветов. Больше всего я любила неброское ожерелье из Персии. Оно состояло из двух металлических пластин с эмалевыми вставками, соединенных толстыми, черными с серебром шнурками, и походило на очень древний экзотический скапулярий. Стоило оно восемнадцать долларов – целое состояние, казалось мне. Когда покупателей не было, я доставала его из витрины, проводила пальцем по арабескам, выгравированным на лиловой поверхности, и мысленно сочиняла историю ожерелья». Такой неспешный, вещный взгляд на мир.
В Нью-Йорке, отчасти благодаря описанному персидскому ожерелью, она знакомится с Робертом Мэпплторпом, и они начинают жить вместе, постепенно узнавая друг друга и себя. Она в тот момент даже не может себе представить, что будет заниматься музыкой, что станет «крестной мамой» панк-рока. Она не поет, не пишет песен: только стихи и рисунки. Он точно знает, что рожден художником, но ненавидит фотографировать: «Да ну, слишком много возни, – отвечал он. – Мне самому лень печатать…» И дальше: «В Прэтте (институт искусств, где Роберт начинал учиться) он занимался фотографией, но по своей нетерпеливости не выносил долго процесса лабораторной обработки». Речь о человеке, который войдет в историю своими гомоэротическими фотографиями.
Это замечательный рассказ о становлении личности. Патти Смит рассказывает обо всем, что для нее важно, так, что это становится важно и для читателя. Проблемы и вопросы их с Робертом персональных жизней, словно на спицы, нанизываются на события страны и мира: «Вудсток», высадка на Луну, Вьетнам, движение за мир, убийство Роберта Ф. Кеннеди… О чем-то они переживают, что-то оставляет их равнодушными, просто потому что нет денег даже на еду.
«Однажды в дни бабьего лета мы нарядились в свои самые любимые вещи: я накинула свои драные шали и обулась в битниковские сандалии, а Роберт надел овчинную жилетку и обвешался фенечками. Мы доехали на метро до Западной Четвертой улицы и провели день на Вашингтон-сквер. Попивали кофе из термоса и смотрели, как текут мимо потоки туристов, торчков, фолк-рокеров. Пылкие революционеры раздавали антивоенные листовки. Шахматисты, окруженные болельщиками, переставляли фигуры. Самые разные люди соседствовали здесь, и звуковой фон получался общий: сливались вместе гневные голоса агитаторов, стук маракасов и лай собак».
Патти в начале пути думает, что ее миссия – заботиться о Роберте, который уверен в том, что станет великим художником. Думает, что войдет в историю благодаря знакомству с ним. Задумывается о целях и смысле творчества: «Я стремилась быть искренней, но ловила себя на фальши. Зачем отдаваться искусству? Просто ради искусства? Или ради самореализации? Казалось, пустое баловство – затоваривать рынок произведениями, в которых нет никаких откровений свыше. Часто бывало: сажусь за работу, пытаюсь что-нибудь нарисовать или сочинить, но вспомню про безумный вихрь жизни на улице, про то, что во Вьетнаме война, – и чувствую: все мои начинания – чепуха».
Молодая, большеглазая, черноволосая, которую Аллен Гинзберг принял за красивого юношу, она просто жила, ища себя в фоновом режиме. И спустя время так просто и искренне рассказала нам об этом. Эту книгу написал не просто талантливый человек. Добрый талантливый человек. Светлый и искренний человек.
Может быть, я что-то еще напишу об этой книге, когда дочитаю, а пока хочется просто вернуться к ней.
Книга замечательная. Патти медленно, детально, тепло рассказывает о том, как уехала из родного дома в Нью-Джерси в 19 лет после того, как родила ребенка от случайного первого секса и отдала его на усыновление. В Нью-Йорке она побирается, ищет случайные заработки, тусуется с бездомными, ночует в Центральном парке, потом устраивается кассиршей в книжный магазин, в отдел этнических украшений: «…мне нравилось рассматривать безделушки из дальних стран: берберские браслеты, афганские бусы из ракушек, статую Будды с инкрустацией из самоцветов. Больше всего я любила неброское ожерелье из Персии. Оно состояло из двух металлических пластин с эмалевыми вставками, соединенных толстыми, черными с серебром шнурками, и походило на очень древний экзотический скапулярий. Стоило оно восемнадцать долларов – целое состояние, казалось мне. Когда покупателей не было, я доставала его из витрины, проводила пальцем по арабескам, выгравированным на лиловой поверхности, и мысленно сочиняла историю ожерелья». Такой неспешный, вещный взгляд на мир.
В Нью-Йорке, отчасти благодаря описанному персидскому ожерелью, она знакомится с Робертом Мэпплторпом, и они начинают жить вместе, постепенно узнавая друг друга и себя. Она в тот момент даже не может себе представить, что будет заниматься музыкой, что станет «крестной мамой» панк-рока. Она не поет, не пишет песен: только стихи и рисунки. Он точно знает, что рожден художником, но ненавидит фотографировать: «Да ну, слишком много возни, – отвечал он. – Мне самому лень печатать…» И дальше: «В Прэтте (институт искусств, где Роберт начинал учиться) он занимался фотографией, но по своей нетерпеливости не выносил долго процесса лабораторной обработки». Речь о человеке, который войдет в историю своими гомоэротическими фотографиями.
Это замечательный рассказ о становлении личности. Патти Смит рассказывает обо всем, что для нее важно, так, что это становится важно и для читателя. Проблемы и вопросы их с Робертом персональных жизней, словно на спицы, нанизываются на события страны и мира: «Вудсток», высадка на Луну, Вьетнам, движение за мир, убийство Роберта Ф. Кеннеди… О чем-то они переживают, что-то оставляет их равнодушными, просто потому что нет денег даже на еду.
«Однажды в дни бабьего лета мы нарядились в свои самые любимые вещи: я накинула свои драные шали и обулась в битниковские сандалии, а Роберт надел овчинную жилетку и обвешался фенечками. Мы доехали на метро до Западной Четвертой улицы и провели день на Вашингтон-сквер. Попивали кофе из термоса и смотрели, как текут мимо потоки туристов, торчков, фолк-рокеров. Пылкие революционеры раздавали антивоенные листовки. Шахматисты, окруженные болельщиками, переставляли фигуры. Самые разные люди соседствовали здесь, и звуковой фон получался общий: сливались вместе гневные голоса агитаторов, стук маракасов и лай собак».
Патти в начале пути думает, что ее миссия – заботиться о Роберте, который уверен в том, что станет великим художником. Думает, что войдет в историю благодаря знакомству с ним. Задумывается о целях и смысле творчества: «Я стремилась быть искренней, но ловила себя на фальши. Зачем отдаваться искусству? Просто ради искусства? Или ради самореализации? Казалось, пустое баловство – затоваривать рынок произведениями, в которых нет никаких откровений свыше. Часто бывало: сажусь за работу, пытаюсь что-нибудь нарисовать или сочинить, но вспомню про безумный вихрь жизни на улице, про то, что во Вьетнаме война, – и чувствую: все мои начинания – чепуха».
Молодая, большеглазая, черноволосая, которую Аллен Гинзберг принял за красивого юношу, она просто жила, ища себя в фоновом режиме. И спустя время так просто и искренне рассказала нам об этом. Эту книгу написал не просто талантливый человек. Добрый талантливый человек. Светлый и искренний человек.
Может быть, я что-то еще напишу об этой книге, когда дочитаю, а пока хочется просто вернуться к ней.
Комментарии
Отправить комментарий